Петр Машеров

Летом 1975-го позвонил первый секретарь Солигорского райкома партии Анатолий Дубовский и спросил у Анатолия Челдышкина, председателя колхоза «Большевик»:
— Как долго сегодня в поле жатки будут?
— Думаю, часов до 11 вечера, пока роса не упадет, — ответил он.
— Присмотри там. Ночью к тебе должен Машеров заглянуть.

В то лето долго дождило, потом вдруг стало солнечно, сухо. Хлебный колос звенел, и колхозники с восхода солнца до полуночи пропадали в поле, стараясь быстрее и без потерь убрать зерновые, обмолотить. Руководитель республики облетал районы на вертолете. Мог сесть в любом месте. Если с кем хотел встретиться — предупреждал. Как, например, Дубовского...

Действительно, около полуночи «высокий десант» высадился в колхозе. Машеров поздоровался с встречающими. Познакомились. И сразу - в поле...

В другой раз он прилетел сюда накануне жатвы. Ни для кого не было секретом, что между Петром Мироновичем и Анатолием Игнатьевичем были теплые, уважительные отношения. Оба сражались в годы войны с гитлеровцами, потом все силы и опыт отдавали восстановлению народного хозяйства. Машеров — Герой Советского Союза, Дубовский — Герой Социалистического Труда. Да и внешне они были чем-то похожи: высокого роста, уверенные в себе...

Дубовский предложил Челдышкину:
— Давай подъедем к аэродрому на часок раньше. Мало ли что... Аэродром — грунтовая взлетно-посадочная полоса возле деревни Косыничи для «кукурузника», разбрасывавшего по полям удобрения. Едут и вдруг видят — садится «стрекоза». Надавили на газ. Подъехали, когда Машеров уже выходил из вертолета. Как всегда в таких случаях, в резиновых сапогах. Увидев Дубовского, пошел навстречу, широко расставив руки.
— Толя, прости, что раньше времени прибыли, — сказал извиняющимся голосом. — Это моя команда что-то намудрила.
— А это — председатель местного колхоза Челдышкин, — представил высокому гостю первый секретарь райкома.
— А мы с ним знакомы, — ответил Машеров. — Помню, его Толей зовут. Вот только отчество забыл...

Направились в поле. У него была привычка: зайдет в хлеба в одном, другом месте, сорвет по колоску, разотрет в ладони. И скажет, сколько будет центнеров на гектаре. Осмотрел и здесь рожь. Похвалил. Назвал ожидаемую урожайность. Потом сравнили.. Как всегда, он ошибся всего-то на центнер...

К ним потянулись колхозники. Предлагали первому секретарю ЦК КПБ вишни, сливы. Он не отказывался, пробовал угощения. И говорил с людьми на самые разные темы. Просто и понятно. Один подвыпивший мужичок по простоте душевной разухарился, кинулся к Машерову с объятиями. И тут кто-то из охраны мягко, но настойчиво одернул его сзади за рукав...

В колхозах «Парижская коммуна», имени Дзержинского две недели горели пересохшие торфяники. Огонь поедал плодороднейшие гектары. Как ни старались колхозники с местными пожарными, утихомирить его не могли. Сюда прилетел Машеров со своей небольшой свитой. Кое у кого мелкая дрожь в коленках появилась — это же не районный пожарный инспектор... В резиновых сапогах он прошел к одному, другому месту. Осмотрелся вокруг и сказал:
— Да, своими силами вам не справиться. Поможем.

И — ни слова упрека... На следующий день в этот полесский уголок приехали солдаты с техникой. Пожар был ликвидирован.

...В тот раз Машеров облетал угодья еще нескольких районов. Наконец вертолет приземлился возле Слуцка. Из крылатой машины вышел и Иван Поляков, Председатель Президиума Верховного Совета БССР. Первый секретарь ЦК, похоже, любил общество Ивана Евтеевича, ибо тот за словом в карман не лез, анекдотами, шутками, по словам Машерова, «часто спасал от тяжких дум». Вот и на этот раз председатель местного колхоза Лемещенко пригласил высоких гостей перекусить. Что за этим стояло — ни для кого не секрет...
— Зачем вы Петра Мироновича приглашаете? — сказал, улыбаясь, Поляков. — Всем известно, что в такой солидной компании только я один выпиваю.

Машеров глянул на него:
— Ну, зачем же ты, Иван Евтеевич, меня так оскорбляешь? Иногда и я рюмку-другую с хорошими людьми могу выпить. Но сегодня у нас просто времени нет...