Э.Б. Нордман. Узбекистан
Автор Admin - 01 October, 2013
Категория: «Рядом» с Брежневым
В очередной раз Нордмана вызвали в Москву. Состоялся обстоятельный разговор у Андропова, который предложил готовиться к переезду в Минск председателем Комитета. О состоявшемся предложении попросили пока никому не рассказывать. Прошло пару месяцев. Тишина... Как будто бы и не было никакого предложения. Председателем КГБ БССР назначили Я.П. Никулкина, близкого человека к окружению Генерального.
Позже Нордману доверительно рассказали, что его назначение не поддержал Брежнев, который уже тогда настороженно относился к Машерову. «Вы что, не видите, что Петр окружает себя бывшими партизанами... мы же ничего не будем знать о нем». Вот, оказывается, где «собака зарыта».
В один из приездов в Кисловодск Машеров завел разговор с Нордманом о Белоруссии.
— Ты как отнесешься к переезду в Минск?
— Да я готов пешком на родину идти...
— Ну вот и хорошо. Поговорим об этом позже.
Из отдыха в Карловых Варах он возвращался через Брест. Его встретили по-земляцки и передали, что звонили по ВЧ, просили не задерживаться в Белоруссии, а сразу явиться к руководству КГБ СССР.
На второй день Эдуард Болеславович позвонил из Москвы по правительственной связи в Минск.
— Петр Миронович, со мной сегодня вечером состоялся разговор о моем назначении председателем КГБ.
— Куда?..
— В Узбекистан. Сказали, что вопрос согласован с Брежневым. — Последовало долгое молчание в телефонной трубке.
— С тобой раньше советовались?
— Нет. Объявили неожиданно для меня. Оказывается, Машеров вновь «ставил» кадровый вопрос.
— Опять Петр тянет к себе Нордмана? — переспросил Андропова Брежнев. — Найдите другое решение.
Машеров тонко понимал ситуацию, что дело не в Нордмане. Между прочим, теплые и доверительные отношения с ним он сохранил и после его опалы в Узбекистане.
Нелегко работалось Нордману с Ш.Р. Рашидовым, первым секретарем ЦК Узбекистана, кандидатом в члены Политбюро. Особенно после его выступления на собрании республиканского партийного актива, на котором присутствовало 1200 человек. Его речь была подобна разорвавшейся бомбе. Открыто было сказано об опасности срастания мусульманской религии с национализмом, о коррупции, приписках. Об этих негативных явлениях задумались многие честные узбеки.
Не все молчали. Писали в Москву, говорили. Например, с трибуны Ташкентской областной партконференции Т. Усманов во весь голос заявил о творимых безобразиях в республике. Вскоре оратор исчез с общественной арены. Рашидов отделался микроинфарктом, а первый секретарь обкома М.А. Абдуразаков оказался в опале и погиб при загадочных обстоятельствах.
Позже Нордману доверительно рассказали, что его назначение не поддержал Брежнев, который уже тогда настороженно относился к Машерову. «Вы что, не видите, что Петр окружает себя бывшими партизанами... мы же ничего не будем знать о нем». Вот, оказывается, где «собака зарыта».
В один из приездов в Кисловодск Машеров завел разговор с Нордманом о Белоруссии.
— Ты как отнесешься к переезду в Минск?
— Да я готов пешком на родину идти...
— Ну вот и хорошо. Поговорим об этом позже.
Из отдыха в Карловых Варах он возвращался через Брест. Его встретили по-земляцки и передали, что звонили по ВЧ, просили не задерживаться в Белоруссии, а сразу явиться к руководству КГБ СССР.
На второй день Эдуард Болеславович позвонил из Москвы по правительственной связи в Минск.
— Петр Миронович, со мной сегодня вечером состоялся разговор о моем назначении председателем КГБ.
— Куда?..
— В Узбекистан. Сказали, что вопрос согласован с Брежневым. — Последовало долгое молчание в телефонной трубке.
— С тобой раньше советовались?
— Нет. Объявили неожиданно для меня. Оказывается, Машеров вновь «ставил» кадровый вопрос.
— Опять Петр тянет к себе Нордмана? — переспросил Андропова Брежнев. — Найдите другое решение.
Машеров тонко понимал ситуацию, что дело не в Нордмане. Между прочим, теплые и доверительные отношения с ним он сохранил и после его опалы в Узбекистане.
Нелегко работалось Нордману с Ш.Р. Рашидовым, первым секретарем ЦК Узбекистана, кандидатом в члены Политбюро. Особенно после его выступления на собрании республиканского партийного актива, на котором присутствовало 1200 человек. Его речь была подобна разорвавшейся бомбе. Открыто было сказано об опасности срастания мусульманской религии с национализмом, о коррупции, приписках. Об этих негативных явлениях задумались многие честные узбеки.
Не все молчали. Писали в Москву, говорили. Например, с трибуны Ташкентской областной партконференции Т. Усманов во весь голос заявил о творимых безобразиях в республике. Вскоре оратор исчез с общественной арены. Рашидов отделался микроинфарктом, а первый секретарь обкома М.А. Абдуразаков оказался в опале и погиб при загадочных обстоятельствах.