Один день с первым секретарем (II)
Автор Admin - 12 October, 2013
Категория: Петр Машеров
Затем председатель начал рассказывать, что за эти годы в колхозе построено, насколько увеличились урожайность и поголовье скота, его продуктивность.
— Вот нас, руководителей колхозов и совхозов, агитируют, требуют наращивать производство животноводческой продукции, но неужели вы там, наверху, не знаете, что экономически нам это делать невыгодно. Себестоимость молока и мяса у нас намного выше, чем государственные закупочные цены. Чем больше произведешь молока и мяса — тем больше сделаешь себе убытков.
Он умолк, посмотрел на секретаря, как бы давая понять ему, что тут же хочет получить ответ на свой вопрос. И Машеров ответил:
— Конечно, это негодная экономическая политика, она не способствует росту продукции животноводства. Но ее не решишь в отдельном хозяйстве и даже в республике. Это общегосударственное дело. Повысить закупочные цены колхозам и совхозам, значит, надо либо эквивалентно повысить розничные цены, либо установить государственные дотации. Зарплата у наших людей невысокая, повысить цены на продукты — это в прямом смысле ухудшить их благосостояние, чего, вы сами понимаете, делать нельзя. Проще выделять государственные дотации. Но и этого, оказывается, не так просто добиться. В государственном бюджете не хватает средств. Очень много встает проблем. Но вы правы. Так хозяйствовать дальше нельзя. В Союзе, так в Союзе, но решать надо... Машеров поднялся и сказал:
— Давайте сначала посмотрим семена, ведь сев уже не за горами.
Дверь в амбар была закрыта, но не на замок. Председатель колхоза открыл ее, пропустив вперед гостей. И тут произошел неожиданный инцидент. Кладовщик, которому было уже за семьдесят, увидев их, быстро зашагал навстречу. Остановившись перед Машеровым, он вдруг приложил по-военному руку к головному убору и отрапортовал:
— Товарищ секретарь, кладовая колхоза имени Кирова номер один. Семенной фонд... находятся на хранении триста пятьдесят шесть центнеров ячменя, яровой пшеницы, овса, гречихи и семян других культур. Семена все кондиционные. Кладовщик... — рапортующий назвал свою фамилию, имя и отчество.
Первый секретарь внимательно дослушал рапорт до конца и даже немножко выпрямился. И только когда кладовщик опустил руку, он поздоровался с ним и спросил:
— Вы что, из военных?
— Как вам сказать, — замялся Егор Кузьмич, — я старый солдат. Воевал в империалистическую... за храбрость два Георгиевских креста получил. Воевал в гражданскую за Советскую власть, за землю...
Лицо Машерова начало светлеть.
— Докладываете вы хорошо, — резюмировал он, — а сейчас показывайте, так ли все хорошо у вас в закромах.
— Пройдите, пожалуйста, в конец кладовой, — предложил Егор Кузьмич. — Начнем оттуда, с нашей главной яровой культуры — ячменя.
В кладовой был, можно сказать, образцовый порядок. Каждый сорт семян располагался в отдельном отсеке. Здесь уже стояла табличка, указывающая название сорта, состояние по сортности, всхожести.
Машеров внимательно изучал таблички, брал семена в горсть и разглядывал, иногда запускал руку в семена поглубже и удовлетворенно констатировал:
— Нет, не греются, хранятся хорошо.
— Вот нас, руководителей колхозов и совхозов, агитируют, требуют наращивать производство животноводческой продукции, но неужели вы там, наверху, не знаете, что экономически нам это делать невыгодно. Себестоимость молока и мяса у нас намного выше, чем государственные закупочные цены. Чем больше произведешь молока и мяса — тем больше сделаешь себе убытков.
Он умолк, посмотрел на секретаря, как бы давая понять ему, что тут же хочет получить ответ на свой вопрос. И Машеров ответил:
— Конечно, это негодная экономическая политика, она не способствует росту продукции животноводства. Но ее не решишь в отдельном хозяйстве и даже в республике. Это общегосударственное дело. Повысить закупочные цены колхозам и совхозам, значит, надо либо эквивалентно повысить розничные цены, либо установить государственные дотации. Зарплата у наших людей невысокая, повысить цены на продукты — это в прямом смысле ухудшить их благосостояние, чего, вы сами понимаете, делать нельзя. Проще выделять государственные дотации. Но и этого, оказывается, не так просто добиться. В государственном бюджете не хватает средств. Очень много встает проблем. Но вы правы. Так хозяйствовать дальше нельзя. В Союзе, так в Союзе, но решать надо... Машеров поднялся и сказал:
— Давайте сначала посмотрим семена, ведь сев уже не за горами.
Дверь в амбар была закрыта, но не на замок. Председатель колхоза открыл ее, пропустив вперед гостей. И тут произошел неожиданный инцидент. Кладовщик, которому было уже за семьдесят, увидев их, быстро зашагал навстречу. Остановившись перед Машеровым, он вдруг приложил по-военному руку к головному убору и отрапортовал:
— Товарищ секретарь, кладовая колхоза имени Кирова номер один. Семенной фонд... находятся на хранении триста пятьдесят шесть центнеров ячменя, яровой пшеницы, овса, гречихи и семян других культур. Семена все кондиционные. Кладовщик... — рапортующий назвал свою фамилию, имя и отчество.
Первый секретарь внимательно дослушал рапорт до конца и даже немножко выпрямился. И только когда кладовщик опустил руку, он поздоровался с ним и спросил:
— Вы что, из военных?
— Как вам сказать, — замялся Егор Кузьмич, — я старый солдат. Воевал в империалистическую... за храбрость два Георгиевских креста получил. Воевал в гражданскую за Советскую власть, за землю...
Лицо Машерова начало светлеть.
— Докладываете вы хорошо, — резюмировал он, — а сейчас показывайте, так ли все хорошо у вас в закромах.
— Пройдите, пожалуйста, в конец кладовой, — предложил Егор Кузьмич. — Начнем оттуда, с нашей главной яровой культуры — ячменя.
В кладовой был, можно сказать, образцовый порядок. Каждый сорт семян располагался в отдельном отсеке. Здесь уже стояла табличка, указывающая название сорта, состояние по сортности, всхожести.
Машеров внимательно изучал таблички, брал семена в горсть и разглядывал, иногда запускал руку в семена поглубже и удовлетворенно констатировал:
— Нет, не греются, хранятся хорошо.