Кирилл Мазуров. Пенсия
Автор Admin - 23 June, 2013
Категория: Петр Машеров
...Будучи на пенсии, Мазуров с женой по приглашению Машерова посетил Беларусь. И Петр Миронович пожаловался своему другу: «Ты знаешь, как тяжело работать. Никто не интересуется делами. Дождливое лето, все полегло, кормов нет, рубим ветки с кустов, целый день провожу в хозяйствах, летая на вертолете».
А Мазуров тактично пожурил:
— Ну что ты на этом вертолете летаешь? Это же так опасно. Разве нельзя на машине добраться?
— Нет, так быстрее. А вспомни, Кирилл Трофимович, как сам «Чайку» водил, объезжая до работы город... И на сон несколько часов хватало.
— Тогда было другое время.
— Тем не менее и теперь право на должность надо доказывать каждодневным трудом, — ответил ему Машеров. И немного помолчав, вновь с грустью продолжил: — Никому нет дела до нас, никто не интересуется, что делаем, как, в каких условиях. Позвоню в Москву - и тишина.
— Слушай, Петр, ты радуйся, что тебе не мешают. Меня вон как муштровали в свое время при Хрущеве. Постоянно звонили, интересовались, например, как растет кукуруза, картошка. Указывали, приказывали, угрожали... А ты работай как работаешь. И дела у тебя идут неплохо, - утешал его Мазуров.
Разговор их состоялся как раз в то время, когда Брежнев отошел отдел, а в Политбюро больше думали о будущих должностях, наградах, о том, как лучше угодить немощному человеку.
Нельзя сказать, что и Мазуров, и Машеров были дерзкими, ссорились. Наоборот, видя, что идет большая волна восхваления, славословия, восторженных эпитетов, высоких оценок в адрес первых лиц партии и государства, не спешили высказывать свое мнение принародно.
Они хорошо понимали, что существует система подслушивания. Поэтому никогда не высказывали в служебном кабинете, на квартире, даче серьезной критики в адрес какого-нибудь высокого московского руководителя. Делились своим мыслями с собеседником, гуляя, например, по лесным тропинкам, когда их никто не мог услышать, даже люди из собственной охраны...
Прогуливаясь на даче в «Дроздах», они любовались, как лес окутывал легкий, молочно-белый туман. На ветвях деревьев дрожали, как стекляшки, крупные капли. Иногда они срывались, падая, шелестели на листьях и осыпались на корни, на покрытую опавшими листьями землю. Поддеревьями было сыро. Туман начал исчезать, и все березы казались плакучими. Эта осенняя капель навевала в душе Машерова непонятную тоску. Они дружески разговаривали. Нечасто выпадали такие минуты, когда можно без лишних «глаз» и «ушей» доверительно делиться мыслями. И все же заметили, как председатель КГБ Я. Никулкин часто брал в руки бинокль и наблюдал. Он приехал следом за ними на свою дачу, которая находилась рядом с «машеровской».
— Пусть смотрит, все равно нас не услышит, — улыбнулся Машеров.
О руководителе КГБ республики Иван Шамякин рассказывал: «Как-то в Москве, прогуливаясь по Георгиевскому залу, Никулкин рассказывал мне свою биографию и не мог вспомнить республику, в которой работал: "Там, за Волгой..." — Я подсказывал: "Марийская, Мордовская... Татарская... Башкирская..." — "Во, Башкирская", — вспомнил проницательный разведчик...»
Прожил Мазуров чуть более 75 лет, умер 19 декабря 1989 года. Герой Социалистического Труда, награжденный пятью орденами Ленина, орденом Красного знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Чехословацкой Социалистической республики, народный депутат СССР оставил после себя добрую людскую память.
После смерти Кирилла Трофимовича родные нашли в его бумагах листок с посланием внуку: «Будь верен Отчизне, измены она не прощает».
В некрологе в связи со смертью Кирилла Трофимовича говорилось: «На всех участках, куда его направляла партия. К.Т. Мазуров проявлял себя талантливым организатором. Ему были присуши яркий природный ум, высокая деловитость, большая работоспособность, партийная принципиальность, кристальная совесть. До последних дней своей жизни он жил заботами людей, отдавал много сил работе по организации ветеранского движения, решению насущных вопросов, которые волнуют старшее поколение...»
Не случайно на его могиле на Новодевичьем кладбище в Москве всегда лежат свежие цветы. Его яркая жизнь - еще одна страничка нашего прошлого, нашей истории.
А Мазуров тактично пожурил:
— Ну что ты на этом вертолете летаешь? Это же так опасно. Разве нельзя на машине добраться?
— Нет, так быстрее. А вспомни, Кирилл Трофимович, как сам «Чайку» водил, объезжая до работы город... И на сон несколько часов хватало.
— Тогда было другое время.
— Тем не менее и теперь право на должность надо доказывать каждодневным трудом, — ответил ему Машеров. И немного помолчав, вновь с грустью продолжил: — Никому нет дела до нас, никто не интересуется, что делаем, как, в каких условиях. Позвоню в Москву - и тишина.
— Слушай, Петр, ты радуйся, что тебе не мешают. Меня вон как муштровали в свое время при Хрущеве. Постоянно звонили, интересовались, например, как растет кукуруза, картошка. Указывали, приказывали, угрожали... А ты работай как работаешь. И дела у тебя идут неплохо, - утешал его Мазуров.
Разговор их состоялся как раз в то время, когда Брежнев отошел отдел, а в Политбюро больше думали о будущих должностях, наградах, о том, как лучше угодить немощному человеку.
Нельзя сказать, что и Мазуров, и Машеров были дерзкими, ссорились. Наоборот, видя, что идет большая волна восхваления, славословия, восторженных эпитетов, высоких оценок в адрес первых лиц партии и государства, не спешили высказывать свое мнение принародно.
Они хорошо понимали, что существует система подслушивания. Поэтому никогда не высказывали в служебном кабинете, на квартире, даче серьезной критики в адрес какого-нибудь высокого московского руководителя. Делились своим мыслями с собеседником, гуляя, например, по лесным тропинкам, когда их никто не мог услышать, даже люди из собственной охраны...
Прогуливаясь на даче в «Дроздах», они любовались, как лес окутывал легкий, молочно-белый туман. На ветвях деревьев дрожали, как стекляшки, крупные капли. Иногда они срывались, падая, шелестели на листьях и осыпались на корни, на покрытую опавшими листьями землю. Поддеревьями было сыро. Туман начал исчезать, и все березы казались плакучими. Эта осенняя капель навевала в душе Машерова непонятную тоску. Они дружески разговаривали. Нечасто выпадали такие минуты, когда можно без лишних «глаз» и «ушей» доверительно делиться мыслями. И все же заметили, как председатель КГБ Я. Никулкин часто брал в руки бинокль и наблюдал. Он приехал следом за ними на свою дачу, которая находилась рядом с «машеровской».
— Пусть смотрит, все равно нас не услышит, — улыбнулся Машеров.
О руководителе КГБ республики Иван Шамякин рассказывал: «Как-то в Москве, прогуливаясь по Георгиевскому залу, Никулкин рассказывал мне свою биографию и не мог вспомнить республику, в которой работал: "Там, за Волгой..." — Я подсказывал: "Марийская, Мордовская... Татарская... Башкирская..." — "Во, Башкирская", — вспомнил проницательный разведчик...»
Прожил Мазуров чуть более 75 лет, умер 19 декабря 1989 года. Герой Социалистического Труда, награжденный пятью орденами Ленина, орденом Красного знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Чехословацкой Социалистической республики, народный депутат СССР оставил после себя добрую людскую память.
После смерти Кирилла Трофимовича родные нашли в его бумагах листок с посланием внуку: «Будь верен Отчизне, измены она не прощает».
В некрологе в связи со смертью Кирилла Трофимовича говорилось: «На всех участках, куда его направляла партия. К.Т. Мазуров проявлял себя талантливым организатором. Ему были присуши яркий природный ум, высокая деловитость, большая работоспособность, партийная принципиальность, кристальная совесть. До последних дней своей жизни он жил заботами людей, отдавал много сил работе по организации ветеранского движения, решению насущных вопросов, которые волнуют старшее поколение...»
Не случайно на его могиле на Новодевичьем кладбище в Москве всегда лежат свежие цветы. Его яркая жизнь - еще одна страничка нашего прошлого, нашей истории.